Holofonote: «Я создала оркестр для себя» - «Культура»

Казанская скрипачка пишет электронику, вдохновляясь британским IDM и академической музыкой Фото: vk.com/holofonotemusic Студентка пятого курса Казанской консерватории Алина Каримова выпускает электронные треки под именем Holofonote. За год с лишним после выхода первого релиза она выступила на шоукейсе московского Института музыкальных инициатив, на фестивале Tat Cult Fest, разогревала звезд электроники, а теперь собирается готовить проект с Государственным хором Татарстана. «Я чувствовала, что мне нужно сделать что-то свое» — Алина, когда ты начала играть музыку? — В пять лет. Папа подарил мне маленькую гитару и мы вместе даже выступили на каком-то фестивале, это было мое произведение, папа мне аккомпанировал, а я играла по одной нотке. А потом меня мама просто отвела в музыкальную школу. — А ты сама хотела туда? — Я зашла с мамой в кабинет скрипки, ко мне подошла учительница. А я была еще маленькой. Она ко мне подходит и спрашивает: «Алина, ты хочешь играть на скрипке?» Я мало представляла себе, что это такое. Просто из вежливости сказала «да». Вот и все. И так оно и шло — закончила музыкальную школу, поняла, что я больше ничего не умею, кроме игры на скрипке. Пошла в музыкальное училище, а там уже и консерватория. Я все равно считаю, что это все не просто так, чувствовалось, что у меня есть предрасположенность к музыке, к музицированию. Потом у меня появился такой… тембровый дефицит, мне стало скучно играть только на скрипке — и я взяла флейту, просто для себя. Пыталась на ней играть. Потом появилась калимба. А потом я начала ковыряться с электронными звуками. — На флейте ты научилась играть сама? — Да, попросила однокурсницу показать расстановку пальцев — и дальше сама. — Как началась история с музыкой? — Сначала я открыла программу Sibelius. Это нотный редактор. Я знала, что у нас композиторы в консерватории, в училище работают через него. Пишешь ноты — и там все озвучивается. А мне всегда было интересно написать что-то оркестровое, но мне показалась эта программа очень сложной. Я открыла ее один раз, там было очень много кнопочек и значков, так что сразу же ее закрыла. А потом уже мне Сережа, мой муж, показал программу Ableton, в которой он сам пробовал уже пару лет писать треки, а дальше я сама в нем разбиралась, смотрела видеокурсы. У меня накопились треки. И мне кто-то сказал из музыкантов, что если они лежат просто в Soundcloud, то их как бы и не существует, как если бы я писала в стол, ведь если никто их не услышал, они остались внутри меня — У вас с мужем есть группа «Ледокол Пушкин», то есть в этот момент вы уже и играли вместе, и были женаты. — Раньше началась группа, это было в училище в 2012 году. Три года я играла, а потом мы поженились, у нас появился ребенок, потом второй. И только потом я вновь заинтересовалась музыкой. Это так смешно звучит, конечно! С первым ребенком я просидела один год в академическом отпуске. Три года я сидела со вторым ребенком. И вот 2019-й, я понимаю, что нужно что-то сделать, потому что если я сейчас выйду учиться на пятом курсе, то меня просто понесет в совсем другую отрасль. Мне надо будет идти работать в оркестр или преподавать в музыкальной школе. Я чувствовала, что мне нужно сделать что-то свое. И я начала делать треки в программе Ableton. — Те композиции, которые появились в Сети — они самые первые? Или у тебя в багаже осталось еще немало проб? — Мини-альбом Tulip — это самые первые треки. Правда, поскольку я не барабанщица, я использовала сэмплы барабанов, но гармонии, мелодии писала сама. — Я читал, как ты объясняешь треки, когда вдохновение ты находишь в музыке Баха — это мысли постфактум? Или ты действительно вдохновляешься классикой? — Я очень люблю Баха, переиграла много скрипичных сонат и партит, в которых можно бесконечно находить что-то новое для себя. Скажем, у меня есть трек Chaconne. Когда я начала писать первые такты, то по ритмическому стуку я поняла, что он напоминает какое-то движение, какой-то бесконечный ход, словно кто-то идет и идет. Потом выяснилось, что у меня получилась неизменная бас-партия, и сочинилась композиция по эталону чаконы (это испанский средневековый танец). — Ты предполагала, что начнешь все это публиковать? — У меня накопились треки. И мне кто-то сказал из музыкантов, что если они лежат просто в Soundcloud, то их как бы и не существует, как если бы я писала в стол, ведь если никто их не услышал, они остались внутри меня. «Я сразу все это писала, как классические произведения» — Насколько я помню, казанские электронщики сразу начали выдавать положительные отзывы. — Сначала я не ожидала такого. Просто спросила, стоит ли мне заниматься этим дальше. Я не верила, что эти первые треки хороши. Я сейчас их слушаю, и то, что я выпустила в этом году, EP «Modular Memories», мне кажется более интересным. — А что стало лучше? — В плане формы все стало более устойчивым. В первом альбоме меня несло по всяким модуляциям, при этом я старалась извернуться и сделать, скажем, правильную трехчастную форму, как в Tulip. — Да, это слышно, что у тебя есть образование. Обычно электроника звучит так, что человек крутится вокруг мелодии. А у тебя есть полиритмия, контрапункты , более широкий взгляд. — Я сразу начала писать как классические произведения. У меня такое воспитание, что стоять на одном месте я не могу, так что я стремлюсь рассказать многое в музыке. Я очень много играла классику, я четко представляю, что за чем должно идти. — Что думают сокурсники, преподаватели? — Я им не давала этих композиций. Они не в курсе. Я думаю, они не принимают такие вещи. Хотя Эльвира Камалова, директор Галереи современных искусств и преподаватель музыкального училища, мне недавно написала, что заслушалась моей музыкой и предложила ее крутить в ГСИ два месяца. — В результате она у тебя звучит на такой неоднозначной выставке — Евгении Васильевой! Как тебе экспозиция? — Честно говоря, мне третий этаж понравился больше, чем основной зал. — Странно, учитывая современные реалии, что в консерватории до сих пор не преподают, к примеру, гранулярный синтез. — Вообще, Россия отстает в этом плане. За границей все это давно обычная, нормальная вещь, особенно в Германии, чтобы виолончелист играл под патчи программы Max for Live. — Сейчас ты на пятом курсе. Каково было вернуться в консерваторию после паузы? — Я соскучилась по взаимодействию, когда ты играешь в составе, в ансамбле, когда ты внутри музыки. Когда я училась, очень хотела в оркестр, это очень классно — сидеть там и слышать буквально все. Правда, со вторым ребенком я осознала, что прийти в форму будет тяжеловато, так что я создала, по сути, оркестр для себя. — Когда у тебя был первый электронный концерт? — Ребята из пространства «Дом вне времени» делали площадку на фестивале «ArenaLand». Они позвали меня. Все происходило в спортивном зале, там был низкий стол, очень неудобно, но очень интересно. Вообще, я не задумывалась о концертах на стадии сочинения, но когда меня начали звать, стало понятно, что надо уметь все это играть вживую. Я стала думать, как это сделать. — Еще ты принимала участие в лаборатории «Tat Cult Lab/Музыка» и сочинила основу для трека по баиту «Сак-Сок». — Это было для меня открытием: встретить людей-неисполнителей, которые что-то умеют придумывать, писать. Типа — я, что, не одна такая? Есть еще люди, которые хотят музицировать в Казани? С некоторыми было тяжело, но это тоже было полезно. — Я знаю, что тебя отобрали для шоукейса московского Института музыкальных инициатив, что ты играла на Tat Cult Fest, но больше всего поразило, что ты попала на разогрев краснодарской продюсерши Ishome. — Я хотела попасть на ее концерт, потому что раньше ее не слышала, а тут можно было познакомиться с ее творчеством на лайве. И тут организаторы предложили мне сыграть, мол, это будет идеальное решение. К сожалению, мы не успели поговорить. Фото: vk.com/holofonotemusic Мне часто говорят, что первый релиз звучит как музыка для детей. Может, это получилось подсознательно, ведь я писала ее в той же квартире, где находились и сын с дочерью — Это было самое комфортное выступление? — Наверное, самым комфортным был сет в рамках фестиваля новых искусств 433. Я уже наиграла свой сет, очень уверенно себя чувствовала. А вот перед Ishome мне не понравилось играть, потому что я устала переживать свою музыку снова и снова, хотелось сделать что-то новое, двигаться дальше. Этот вопрос меня мучает и сейчас, потому что из-за учебы я не могу полноценно заниматься творчеством. — Когда ты впервые попала в клуб? — Кажется, это было на шоукейсе лейбла Hyperboloid в этом году. Я давно IDM активно слушаю, правда, с российскими исполнителями была не знакома. Когда сочиняла, пыталась понять, как это должно звучать, обращала внимание на некоторых артистов, хотя в итоге все равно вырисовывается что-то свое. Слушала артистов из лейбла Warp, Brainfeeder, сейчас мало что слушаю. — Тебе предлагали сделать вокальный трек? — Мне предлагали подобное, даже чтобы я спела, но я не вижу себя вокалисткой, хотя в «Ледоколе» пою одну песню бэком. — Я слышал, что ты будешь делать проект с хором? — Да, с Государственным камерным хором РТ под управлением Миляуши Таминдаровой. Пока это на уровне идеи. Они хотят попробовать что-то сделать с обработкой голосов, чтобы из их голосов я делала кольца в реальном времени. Вообще, я думаю, что такое может сделать кто угодно (смеется). — Ты устала уже от старого материала? — Я сейчас хочу попробовать сделать скрипичные треки, экспериментировать с ее звуком. — Слушают ли дети твою музыку? — Сегодня я ставила треки у себя дома, и Ульяна, наша старшая, постоянно говорила: «Оставь эту». Так мы прослушали весь Tulip. Мне часто говорят, что первый релиз звучит как музыка для детей. Может, это получилось подсознательно, ведь я писала ее в той же квартире, где находились и сын с дочерью. Радиф Кашапов